24 Янв Ракеты счастливого человека

Генеральный директор АО «КТРВ» больше всего ценит в людях искренность и душевное тепло

Наш собеседник сразу предупредил, что не любит слово «юбилей», и предложил назвать эту дату со дня рождения просто очередной годовщиной. Это изменило характер встречи, атмосфера стала теплее, разговор сам собой пошел не только о делах корпорации, ее достижениях (они общеизвестны), но и о жизни, увлечениях, планах. Перед нами предстал технарь до мозга костей, но еще человек, не скрывающий сомнений, честный в оценках нашего противоречивого времени. Итак, «Военно-промышленный курьер» в гостях у генерального директора АО «Корпорация «Тактическое ракетное вооружение», доктора технических наук Бориса Обносова.— Борис Викторович, вы родились в советское время. С чем для вас ассоциируется та эпоха? Как пришли в профессию? В этом больше случайности или закономерности?

– Все, чьи детство и юность прошли в Советском Союзе, по крайней мере из моих друзей, вспоминают это время как одно из самых светлых и радостных. Это не пустые слова.

Я родился в Москве, пошел здесь в школу. Но поскольку отец был военнослужащим, пришлось вместе с ним помотаться по стране, сменить несколько мест жительства, а школу оканчивать в Ульяновске – ту самую, которая носит имя В. Ленина, чем я до сих пор горжусь. Помню, был даже знаменосцем.

Дело не в идеологии. В той школе (№ 1) мы получили замечательное, качественное образование. Помимо этого, за моими плечами остались заочные школы МГУ и Физтеха. Тогда все это было доступно, не требовало никаких денег, как, впрочем, и массовый спорт, туризм. Все интересно.

Меня всегда тянуло к техническим специальностям, на каком-то этапе задумался даже о военном училище связи. Но документы подал все-таки в Московский авиационный институт на факультет летательных аппаратов, куда благополучно поступил в 1970 году без всякой помощи.

Так что выбор профессии не случайность, а скорее закономерность. Подчеркну: то было время романтиков, мечтателей, ученых и больших достижений. Наш соотечественник Юрий Гагарин первым в мире совершил полет в космос. СССР достиг паритета с США в создании ракетно-ядерного щита. Наши луноходы первыми высадились на поверхность естественного спутника Земли, брали пробы грунта, передавали оттуда телевизионные картинки. Слова песни «на пыльных тропинках далеких планет останутся наши следы…» родились не на пустом месте. Все это будоражило наши мальчишеские умы.

К учебе в МАИ относился крайне серьезно. Прекрасно понимал: стоит чуть расслабиться – и ты вылетишь из вуза, как это случилось с некоторыми однокурсниками. Дифференциалы, интегралы, матанализ… Для «золотых мальчиков» все это были семечки на первом курсе, а второй они уже не потянули из-за прогулов.

Подытоживая ответ на ваш первый вопрос, скажу так: однозначно был уверен, что живу в самой лучшей стране, самой сильной и динамично развивающейся. Это потом уже начался период якобы застоя, ввод войск в Афганистан, другие ошибки политического руководства. Но я всегда гордился, что живу в Советском Союзе.

– С чего началась трудовая деятельность?

– После института распределили в очную аспирантуру. Защитился. В 1983 году получил второе высшее образование на инженерном потоке мехмата МГУ. Потом пригласили в качестве эксперта на переговоры по обычным вооруженным силам в Европе (ДОВСЕ). Участвовал в них и по договору «Открытое небо». Представлял страну на совещании по безопасности и сотрудничеству в Европе. С 1994 года – первый секретарь постоянного представительства РФ при ООН в Нью-Йорке, где отвечал за договоры по запрещению испытаний ядерного оружия, нераспространению ядерного оружия и ряд других. Вернувшись в Россию, начал с должности старшего советника МИДа. Потом работал в ФГУП «Российские технологии», «Промэкспорт» и «Рособоронэкспорт». С должности руководителя Департамента оборонных технологий и космоса назначен в КТРВ, куда пришел в январе 2003 года. Впрочем, корпорации как таковой тогда еще не было и пришлось начинать с ее создания, многое – с нуля.

– Распад СССР вынес на высокие должности разных руководителей, в том числе так называемых эффективных менеджеров, которые не знали производства, но зато умели направлять финансовые потоки в нужное русло, занимались распилами и откатами. Почему страна оказалась в такой ситуации?

– Это вопрос, с одной стороны, философский, с другой – крайне конкретный и непростой. 80-е годы характеризовались определенным упадком в экономике страны, началась деградация моральных устоев в обществе, все больше стало дел по коррупции, в том числе в высших эшелонах власти. Начала расти диспропорция в уровне жизни различных социальных групп. Если до этого руководящая верхушка в основном вела достаточно скромный образ жизни, имела обычные двух- и трехкомнатные квартиры, пусть даже государственные дачи, то к 90-м ограничения рухнули, тормозов не осталось.

Подкосила и чрезмерная гонка вооружений. Понятно, что нас в нее втянули, но она была несоразмерна угрозам. Меня всегда удивляло, зачем нам несколько раз уничтожать в ядерном конфликте наших заклятых врагов. Ведь достаточно одного гарантированного удара. Нашему руководству тогда изменил принцип разумной достаточности. Сухопутные войска, например, были одними из самых крупных. Помню, на переговорах по ДОВСЕ мы обязались перебросить за Урал 50 тысяч танков, что даже представить трудно. А ведь все это невообразимые затраты и на производство боевых машин, и на их утилизацию. Только ствол требовалось распилить в двух местах, провести десятки разделочных операций корпуса (аргонная резка).

Не могу сказать, что в тот момент во главе страны стояли волевые, дальновидные, целеустремленные личности. И это тоже одна из причин того, что произошло со страной в начале 90-х. Так что распад СССР – это действительно величайшая геополитическая катастрофа ХХ века. И сейчас нам остается лишь с ностальгией вспоминать о той мощной, огромной, многонациональной и очень интересной стране, в которой все мы жили. Но причины ее распада надо анализировать и делать серьезные выводы.

– Для ОПК время было крайне непростое. Почти полное отсутствие ГОЗ, спад производства, галопирующая инфляция… Как вам удалось удержать предприятие (кооперацию) от распада?

– Во-первых, к этому времени был подписан контракт на поставки в Индию наших изделий и надо было его выполнять. Так что работой мы оказались загружены. Во-вторых, в 2003 году всячески форсировали испытания противокорабельной крылатой ракеты Х-35 (КРК «Уран») и завершили их. Это оказалось непросто, потому что Украина уже тогда препятствовала их проведению на нашей базе в Феодосии, потребовалось срочно перевозить всю телеметрию и мишенную обстановку в Новороссийск. Результаты испытаний были доложены министру обороны Сергею Иванову и заместителю министра – начальнику вооружений Вооруженных Сил России генералу армии Алексею Московскому в июле 2003 года, которые тогда как раз приезжали в Севастополь и посетили нашу базу.

Что это за ракета? Полет КР осуществляется на высотах 10–15 метров под управлением инерциальной системы. На конечном участке происходит захват цели активной радиолокационной ГСН АРГС-35. Высота полета снижается до трех – пяти метров, что с учетом околозвуковой скорости усложняет перехват средствами ПВО. Мы адаптировали Х-35 для индусов (к Ил-38) как воздушный вариант и только потом к таким носителям, как Су и МиГ, уже по заказу МО РФ. В итоге получилась уникальная и фактически универсальная ракета с хорошими характеристиками, которая могла применяться в разных средах, с разных носителей и превосходила «Гарпун» по целому ряду характеристик.

После того как Х-35 (по кодификации НАТО – SS-N-25 Switchblade) прошла госиспытания, начали помаленьку поступать заказы от нашего Министерства обороны, хотя они составляли тогда всего около 10 процентов. А 90 процентов – экспортные контракты.

– Но одной Х-35, как говорится, сыт не будешь?

– Поэтому, не теряя темпа, на ее основе сделали береговой противокорабельный комплекс «Бал». Общая протяженность морских границ Российской Федерации превышает 39 тысяч километров, что почти равно длине экватора. Их безопасность как раз и обеспечивают такие современные комплексы береговой обороны, как «Бал». Он полностью автономен и мобилен. В состав входят два самоходных командных пункта управления и связи (СКПУС), до четырех самоходных пусковых установок (СПУ) и четыре транспортно-перегрузочные машины (ТПМ), которые позволяют в случае необходимости произвести по противнику второй залп. При этом промежуток между пуском противокорабельных ракет у БРК «Бал» составляет менее трех секунд. Была реализована возможность одиночного пуска КР по малотоннажным судам. Это уменьшает риск быть обнаруженным противником. Что касается Х-35, то ее последняя модификация (Х-35У) сегодня в разы превосходит предшественницу по своим ТТХ.

А самое главное – нам удалось сформировать коллектив единомышленников. Все работали с азартом и вдохновением, понимая, что это вопрос жизни и смерти предприятия. Тон задавали первый заместитель генерального директора Владимир Ярмолюк, Василий Романов, Юрий Семак и другие мои коллеги и одногруппники по институту, которые пришли на предприятие, составили костяк команды.

– А жесткость пришлось проявлять?

– Кое-кто мне предлагал заменить весь состав финансово-экономического блока, ряда других служб. Но я не пошел на жесткие меры, решил сначала присмотреться к людям, к тому, как выполняются мои требования. Главное – контроль и проверка исполнения. Лишь единицы не смогли соответствовать этим требованиям. Но и в этих случаях я не давил, предпочитал, чтобы люди писали заявления сами.

– Одно из предприятий корпорации – государственное машиностроительное конструкторское бюро «Радуга» имени А. Я. Березняка» тогда оказалось не в лучшем положении. Самые перспективные работы по гиперзвуку после распада СССР были закрыты, свернуты испытания крылатой ракеты ГЭЛА (гиперзвуковой экспериментальный летательный аппарат), прозванной за необычную форму головной части «Лопатой». Она прошла летные испытания, на которых достигла скорости более чем в пять Махов. Как вы пришли к выводу, что надо возродить данные работы? Ведь оседлать гиперзвук – сегодня задача № 1. Сработала интуиция или это был заказ военно-политического руководства?

– Наверное, и то, и другое. После лихих 90-х, с избрания президентом страны Владимира Путина обстановка стала меняться. Пришло осознание, что никакой коллективный Запад нам ни в чем не поможет. Все обещания не расширять НАТО на Восток оказались блефом. Защитить суверенитет России в новых геополитических условиях можно было только на качественно ином уровне развития ВВТ, освоения новых технологий.

Что касается «Радуги», там сохранилось самое главное – конструкторская школа, преемственность поколений. У меня тогда сразу сложились нормальные рабочие отношения с директором Владимиром Николаевичем Трусовым. Мы с ним единомышленники. Тематика гиперзвука оказалась востребована, к тому же я сам занимался ею достаточно давно – с начала 80-х, в том числе анализом того, что делается на данном направлении в других странах. И пришел к выводу: кто первым освоит эти технологии, тот получит серьезные преимущества не только в военной области, но и в материаловедении, двигателестроении, электронике, аэродинамике. Для этого, как вы понимаете, нужен скачок, технологический прорыв.

Сегодня вы «Радугу» не узнаете, настолько разительны перемены. Выпуск продукции увеличился в разы. Коллектив омолодился.

– Советский задел по «Лопате» пригодился?

– Все наработки, которые были сделаны в Советском Союзе, проанализировали и использовали. Более того, не будь их, нам не удалось бы чувствовать себя достаточно уверенно в этой сфере сегодня. И не только потому, что это очень затратная область.

Необходимы масса испытаний, накопление результатов и статистических данных, подключение фундаментальной и прикладной науки… Чтобы найти асимметричный ответ, как сегодня принято говорить, требуются годы поиска, проб и ошибок. Только в сказках можно лежать на печке, а потом вскочить и ухватить жар-птицу за хвост или поймать золотую рыбку. В жизни таких «по щучьему велению, по моему хотению» не бывает.

Подчеркну: если бы не достижения Советского Союза в этой области, нам трудно было бы сегодня говорить о паритете с ведущими западными странами.

– Но руководством страны вновь ставится вопрос, чтобы к 2025 году до 30 процентов продукции предприятий ОПК имело гражданское назначение. Видимо, без этого не обойтись, мы не можем милитаризировать экономику. Но какие уроки извлечены из конверсии 90-х? Как сделать так, чтобы вместе с водой не выплеснуть и ребенка?

– Главный урок, наверное, в том, чтобы нам не изменило чувство меры, чтобы мы умели делать точные научные прогнозы, заглядывать вперед. Например, у себя в корпорации мы за минувшие годы не строили новых заводов, но внимательно относились к их модернизации. Были определены рамки, за которые КТРВ расширяться не может и не должна. Каждый руководитель обязан отдавать себе отчет, что ГОЗ может в любой момент снизиться. Как и чем тогда загрузить предприятия?

Не скрою, задача сложная. Что несколько настораживает, так это цифры. Если, к примеру, к 2025 году будет не 30, а 21–23 процента гражданской продукции – много или мало? Каждую отрасль надо рассматривать индивидуально. Скажем, с ОАК все понятно. У нас и раньше многие пассажирские самолеты имели военных собратьев. Прообраз того же Ту-114 – Ту-95. Так было с Ту-104, другими машинами. А боевую ракету для массового применения в народном хозяйстве не придумаешь.

Поэтому надо искать те области, в которых наша продукция могла бы быть востребована. Причем сегодня время гораздо сложнее, чем в 80–90-х годах, когда были открыты ниши для гражданской продукции. Вспомним, первые телевизоры родились на военных заводах. Но сегодня рынок поделен прежде всего транснациональными корпорациями. У нас не выпускается ни одного отечественного телевизора. Как конкурировать в этой области, скажем, с Samsung? Начать с нуля? Это не выход.

У нас есть естественные монополии: РЖД, «Газпром», «Роснефть» и т. п. Они много оборудования закупают за рубежом. Почему бы не разместить заказ с конкретными техническими параметрами у себя в стране. Это дало бы ОПК хороший толчок для гражданских разработок. Зная свой станочный парк, конструкторский потенциал, каждый директор предприятия смог бы выстроить стратегию выхода на рынок гражданской продукции. И здесь крайне важна роль государства в организации такого процесса и взаимодействия между естественными монополиями и ОПК.

Это один из вариантов. Мы, например, уже производили медицинское оборудование. Сейчас воссоздали в рамках корпорации управление по производству гражданской продукции, ввели в советы директоров должностных лиц, которые отвечают за это направление. Тщательно анализируем рынок, ищем, как можно с нашими технологиями и возможностями вписаться в нишу. Словом, надо начинать, образно говоря, с земли, другого не дано. Тогда появятся и программа, и стратегия, и тактика. Главное – не утонуть в бумагах и отчетных документах.

– Мирному развитию могут помешать так называемые партнеры. В США разработана стратегия глобального молниеносного удара. Есть ли у нас противоядие? Как отразить пуск сотен крылатых ракет с разных направлений?

– Это как раз то, о чем мы ранее говорили. Стратегия Prompt Global Strike базируется на высокоскоростном оружии, где решающим компонентом являются гиперзвуковые ВВТ. Суть в нанесении одновременного удара практически по любой точке Земли в течение получаса сотнями, даже тысячами КР либо спутниковым оружием.

Ответ требует от нас разработки такого же высокоскоростного оружия, других систем защиты, таких как РЛС высокой заводской готовности. Кстати, три из них в канун 2018 года были введены в строй (Орск, Барнаул, Енисейск), что позволило замкнуть вокруг границ России пояс противоракетной обороны. Напомню в связи с этим: США в одностороннем порядке вышли из Договора по ПРО от 1972 года еще несколько лет назад. И КТРВ в этом направлении, повторю, работает, но обо всем, по известным причинам, сказать не могу.

– Человек на вашем посту должен быть инженером, математиком, физиком, хорошим организатором производства и обладать не просто требовательностью, но даже определенной жесткостью. Как это воспринимается людьми?

– Вы не назвали еще одно качество, без которого просто невозможно было бы жить и работать, – чувство юмора. Но может, самое главное – понимание людей, с которыми работаешь. Они разные. Где-то нужно уступить, где-то настоять. Нельзя кого-то особо выделять. Но надо знать сильные и слабые стороны каждого. Принцип такой: работаешь как с вышестоящим руководством, так и с подчиненными. Они должны понимать мои требования, я – их запросы. И нужно всегда помнить: за тобой – трудовой коллектив, за каждым работником – семьи, дети.

Просто отмахнуться не получится. Можно это сделать раз, два. А потом люди замкнутся, отвернутся от тебя. Безусловно, надо знать технику, производство. Когда с кого-то что-то требуешь, сам должен соответствовать. Скажем, нельзя заставить людей приходить на работу к восьми часам, если сам появляешься к одиннадцати. Тут, как в армии: делай, как я. Это подход, без которого я со своими сверхтребованиями вряд ли бы прижился. Если эти условия не соблюсти, мы вернемся в эпоху «эффективных менеджеров» начала 90-х, когда директора избирались общим голосованием.

Не скрою: приходилось идти и на непопулярные меры. Было время, когда в кризисные годы мы замораживали рост зарплаты. Это делалось открыто, и причины такой ситуации доводились до коллектива. В последние годы заработная плата стабильно повышается, условия труда улучшаются. За 15 лет ни разу не приходилось кого-то сокращать, увольнять без веских причин. Люди все это видят. Мы построили четыре дома для молодых специалистов и заслуженных ветеранов. Я хоть одну квартиру там взял себе? И замам не позволил.

– Между ОПК и Минобороны при его прежнем руководстве существовали противоречия, даже велись ценовые войны по стоимости изделий. Насколько гармоничны эти отношения сегодня? Какие проблемы пока не решены?

– Вопрос достаточно острый. Промышленность (ОПК) и заказчик (МО РФ) объективно занимают, хотим мы того или нет, разные позиции. Одна сторона хочет подешевле купить, другая – подороже продать. Хотя можно понять заказчика. Бюджет ограничен, надо и тут дырку заткнуть, и там. Ищут любые возможности, чтобы уменьшить закупочную цену. Так, для ОПК была введена формула 20+1. 20 процентов – на свои работы и 1 процент – на привнесенные (всю кооперацию). Хотя головник выполняет от 10 до 30 процентов, если брать общую стоимость изделия. Но при этом несет ответственность за всю кооперацию, платит штрафы за срыв поставок. На мой взгляд, тут немного недооценена роль финалиста, хотя вопрос дискуссионный.

Очень непростой закон № 275, который требует открывать на каждый контракт отдельный счет. А это большая канитель. Словом, было бы странно, если бы мы с Министерством обороны жили душа в душу. Но неразрешимых противоречий нет, потому что все мы работаем на укрепление обороноспособности страны. Я убедился в этом лично, не раз выезжая на полигоны и военные базы, встречаясь с реальными потребителями нашей продукции. Так что взаимодействие налажено.

– В сирийской победе есть заслуга оружия, выпускаемого КТРВ. Какие уроки вы извлекли для себя и корпорации из этой операции?

– Уроки очевидны. Первый в том, что чем выше качество оружия, тем оно эффективнее в бою. Здесь нет пределов. Поэтому проблеме качества ВВСТ надо уделять постоянное внимание. И начинать надо с себя, несмотря на то, что действует военная приемка. Просматривать кооперацию, анализировать, проводить инспекцию смежников, изучать, насколько они соответствуют различным ISO не только на бумаге, но и на практике.

Следующий урок – нет малозначимых смежников. Все, даже самые мелкие, вплоть до поставщиков, образно говоря, болтов и гаек, одинаково значимы наряду с изготовителями головок самонаведения или двигателей. Простая гайка может стать причиной отказа или аварии. Неправильно установленный жиклер – привести к разгерметизации.

Еще один урок в том, что к проведению различных испытаний надо подходить самым тщательным образом. Порой мало выделять для этого одно-два-три изделия. Они могут показать нужный результат, но на десятом может проявиться брак. Есть различные ТВД, все на земле не смоделируешь. Любое оружие, даже если оно отработано на госиспытаниях, на новом ТВД может проявить себя по-другому. Возьмем лазерные прицелы. Одно дело – как они подсвечивают цель в средней полосе России, и совсем другое – в раскаленном воздухе полупустыни в Сирии. А как проявят себя при задымлении, в песчаной буре? Сирийский конфликт позволил выявить многие нюансы.

– Что вы можете сказать о вашей новой крылатой ракете Х-101?

– О ней хорошо отозвался Владимир Путин. Считаю Х-101 лучшим оружием из всего класса КР. Она имеет непревзойденные характеристики по дальности, скорости, точности. Сегодня ни у кого нет оружия, равного этому. У Х-101 прекрасная селективность в выборе цели. Ведь мы «работаем» не по площадям, а по заранее выделенным объектам, имеющим важное стратегическое значение. Дальность ее действия раньше даже представить невозможно было, а сейчас – реальность. Ракета летит, учитывая рельеф местности, и на таком расстоянии сама находит заданную цель.

У Х-101, безусловно, есть свои изюминки и секреты. На ней стоит оригинальная, весьма сложная инерциальная система наведения, что позволяет в полете, даже не видя цели, четко рассчитать местоположение в пространстве. Она сама умножает скорость на время и примерно знает, сколько пролетела, в каком направлении. Но этого мало. Чтобы попасть, как говорится, в форточку, необходимы привязка к местности, совершенные доплеровские датчики, высотомеры, хорошие карты. Более того, скажем, летом реальная картина одна, а зимой под снежным покровом она может быть другой, но в любом случае должна соответствовать той, что заложена в карте памяти. Даже GPS и ГЛОНАСС для Х-101 вторичны, она может обходиться без них.

– Юбилей – хороший повод оглянуться назад, подвести некоторые итоги. Какие основные вехи на посту руководителя КТРВ вам хотелось бы выделить?

– Прежде всего назначение на должность. Помню, я был в отпуске и осваивал тогда горные лыжи, когда раздался звонок, который вызвал у меня кучу эмоций. Ведь это громадная ответственность, новые задачи. Честно скажу, очень переживал, смогу ли – без громких слов – оправдать доверие. К тому же КТРВ стала по существу первым оборонным холдингом в нашей стране.

Мы прошли несколько этапов расширения. Вначале добавилось шесть предприятий, потом еще восемь и т. д. Мне очень памятны те дни, поскольку с каждым прибавлением усложнялись задачи, причем в геометрической прогрессии. Запомнился первый доклад об удачном завершении госиспытаний Х-35. Потом наработали не один десяток подобных систем оружия, но самой первой «моей» ракетой стала Х-35. Запомнились 10- и 15-летие корпорации. Из печальных событий – уход из жизни коллег и друзей, в том числе в директорском корпусе. Потерю таких близких по делу и духу людей переживаешь как личную, семейную трагедию.

– Ваш рабочий день расписан по минутам. Чем занимаетесь в свободное время, если оно выпадает? Есть ли у вас увлечения?

– Очень люблю спорт. Горные и равнинные лыжи, теннис, футбол – все это мои увлечения. Как сказал Лев Толстой, чтобы быть здоровым нравственно, надо периодически встряхивать себя физически. Классик был абсолютно прав. Если ты в хорошей физической форме, то и работается легко. Стал больше любить простую ходьбу, по воскресеньям хожу часа по два-три. Так что мое хобби – спорт, книги, кино. У меня огромная кинотека, обожаю хорошие фильмы.

– Не кажется вам, что полное погружение в работу, хотим мы или нет, отдаляет человека от семьи, делает его в ней редким гостем. Как вам удается разрешать это противоречие? Семья не обижается на вас?

– Родные и близкие, наверное, обижаются скорее на тех, кто постоянно дома, на диване. Таких примеров в современной России много. Где-то я видел статистику, что самые крепкие семьи те, в которых жена с мужем видятся примерно 20 минут в день. С супругой мы женаты уже 35 лет, и думаю, в семье все устоялось. Да, хотелось бы больше видеться с детьми. Но никто не обижается. Все знают, что я обожаю гостей, и в праздники мы все вместе собираемся, говорим, дискутируем. Главное – настроение, которое во многом зависит, скажем прямо, от дел на производстве. Порой бывает и так: находишься дома, а мысли – на работе.

– Какое жизненное кредо помогает противостоять трудностям, отвечать на вызовы времени?

– Считаю, что если человек поставил перед собой цель, работает для ее достижения даже через не могу, он обязательно осуществит ее. Меня всегда поражали нытики, которые сетуют на трудности и неудачи. А что ты сделал, чтобы выполнить задачу? Зачастую ничего. Надо не только видеть проблему, но и прорабатывать детально ее решения. Тогда пусть даже мелкими шажками приблизишься к ее решению. Как говорят в народе, глаза боятся, а руки делают. Когда мы начинали 2017 год, для многих казалась невыполнимой задача сделать несколько сотен наших новейших изделий. Но ведь справились! Поэтому мое жизненное кредо было и остается одним: никогда не пасовать перед трудностями.

– Вы, судя по всему, волевой человек. Но ведь бывают же действительно тупиковые ситуации. Как тогда?

– Главное – не паниковать. Суметь переключиться на что-либо. Скажем, сходить с хорошей компанией в баню, взять паузу, просто выспаться. К утру решение обязательно придет. Были и у меня такие ситуации, когда казалось: все пропало, тупик. Но потом приходило решение.

И еще – без изрядной доли здорового оптимизма, повторю, без чувства юмора было бы очень непросто.

– Какие качества больше всего цените в людях?

– Не скрою, возникали моменты разочарования в поведении некоторых коллег. Было бы самоуверенностью и бахвальством считать, что я на сто процентов разбираюсь в людях. Но по большей части мои ожидания оправдываются. Это уже интуиция и опыт.

Больше всего ценю в коллегах искренность и душевную силу. А еще умение оказать тому, кто в этом нуждается, помощь – и лучше не словом, а делом. Поверьте, это важно. Ценю в людях также трудолюбие, способность взять решение части проблем на себя. Не терплю фальши и снобизма.

– Вопрос социальной справедливости, который волнует громадное число россиян, насколько он, на ваш взгляд, важен в нашем государстве. Возможно ли без его решения движение вперед?

– Без решения этой проблемы невозможно построить здоровое общество, а значит, и крепкое, сильное государство. Гений пусть живет, как гений. Плохо, когда жулик живет, как гений. Главное – создать многочисленный средний класс, который всегда был и будет опорой власти.

– В юбилей принято не только подводить итоги, но и заглядывать вперед. Насколько ваши замыслы и ожидания совпадают с планами корпорации?

– Как поется в известной песне, «жила бы страна родная» и с ней КТРВ. Хочу, чтобы у нас были хорошие заказы, на предприятиях работали любящие свое дело, ответственные специалисты… Чтобы меня окружал замечательный директорский корпус. Чтобы КТРВ продолжала динамично развиваться в соответствии со стратегией, утвержденной советом директоров. В прошлом году председателем совета был избран Борис Всеволодович Грызлов. Я очень ценю его опыт политической деятельности и высокий профессионализм. Многие проблемные вопросы нам удается эффективно решать благодаря его личной активной поддержке.

Сегодня корпорация и ее продукция хорошо известны. Но мы идем дальше. Создаем ракеты малой, средней, большой дальности класса «воздух-воздух», противокорабельные, целый ряд других изделий, каждое из которых для меня, как собственный ребенок, важно и дорого.

Следующий шаг – морское подводное оружие. В моих ближайших планах – завершить в 2018 году испытания новой торпеды. Буду безмерно горд за себя и коллектив, если мы их проведем точно в срок, как того требуют государственный оборонный заказ и Верховный главнокомандующий Вооруженными Силами Российской Федерации.

Оборачиваясь назад, думая о сегодняшнем дне, полагаю, что мне повезло. В моей жизни есть многое, что делает человека счастливым.

Борис Обносов

Беседовал Олег Фаличев

Источник: Военно-промышленный курьер